Неточные совпадения
Я очень бы желала, чтобы этот рождественский
сон у тебя
остался в памяти.
Он ничего не отвечал, встряхнул ружье на плечо, вышел из беседки и пошел между кустов. Она
оставалась неподвижная, будто в глубоком
сне, потом вдруг очнулась, с грустью и удивлением глядела вслед ему, не веря, чтобы он ушел.
— Я не проповедую коммунизма, кузина, будьте покойны. Я только отвечаю на ваш вопрос: «что делать», и хочу доказать, что никто не имеет права не знать жизни. Жизнь сама тронет, коснется, пробудит от этого блаженного успения — и иногда очень грубо. Научить «что делать» — я тоже не могу, не умею. Другие научат. Мне хотелось бы разбудить вас: вы спите, а не живете. Что из этого выйдет, я не знаю — но не могу
оставаться и равнодушным к вашему
сну.
Мне сто раз, среди этого тумана, задавалась странная, но навязчивая греза: «А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизлый город, подымется с туманом и исчезнет как дым, и
останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?» Одним словом, не могу выразить моих впечатлений, потому что все это фантазия, наконец, поэзия, а стало быть, вздор; тем не менее мне часто задавался и задается один уж совершенно бессмысленный вопрос: «Вот они все кидаются и мечутся, а почем знать, может быть, все это чей-нибудь
сон, и ни одного-то человека здесь нет настоящего, истинного, ни одного поступка действительного?
Сказав это, он вдруг ушел; я же
остался, стоя на месте и до того в смущении, что не решился воротить его. Выражение «документ» особенно потрясло меня: от кого же бы он узнал, и в таких точных выражениях, как не от Ламберта? Я воротился домой в большом смущении. Да и как же могло случиться, мелькнуло во мне вдруг, чтоб такое «двухлетнее наваждение» исчезло как
сон, как чад, как видение?
Чуть ли не грезилось мне тогда во
сне, что мы дальше не пошли, а так на мели и
остались, что морское начальство в Петербурге соскучилось ждать, когда мы сдвинемся, и отложило экспедицию и что мы все воротились домой безмятежно спать на незыблемых ложах.
Под утро я немного задремал, и тотчас мне приснился странный
сон: мы — я и Дерсу — были на каком-то биваке в лесу. Дерсу увязывал свою котомку и собирался куда-то идти, а я уговаривал его
остаться со мной. Когда все было готово, он сказал, что идет к жене, и вслед за этим быстро направился к лесу. Мне стало страшно; я побежал за ним и запутался в багульнике. Появились пятипальчатые листья женьшеня. Они превратились в руки, схватили меня и повалили на землю.
Просыпаясь, она нежится в своей теплой постельке, ей лень вставать, она и думает и не думает, и полудремлет и не дремлет; думает, — это, значит, думает о чем-нибудь таком, что относится именно к этому дню, к этим дням, что-нибудь по хозяйству, по мастерской, по знакомствам, по планам, как расположить этот день, это, конечно, не дремота; но, кроме того, есть еще два предмета, года через три после свадьбы явился и третий, который тут в руках у ней, Митя: он «Митя», конечно, в честь друга Дмитрия; а два другие предмета, один — сладкая мысль о занятии, которое дает ей полную самостоятельность в жизни, другая мысль — Саша; этой мысли даже и нельзя назвать особою мыслью, она прибавляется ко всему, о чем думается, потому что он участвует во всей ее жизни; а когда эта мысль, эта не особая мысль, а всегдашняя мысль,
остается одна в ее думе, — она очень, очень много времени бывает одна в ее думе, — тогда как это назвать? дума ли это или дремота, спится ли ей или Не спится? глаза полузакрыты, на щеках легкий румянец будто румянец
сна… да, это дремота.
Мы застали Р. в обмороке или в каком-то нервном летаргическом
сне. Это не было притворством; смерть мужа напомнила ей ее беспомощное положение; она
оставалась одна с детьми в чужом городе, без денег, без близких людей. Сверх того, у ней бывали и прежде при сильных потрясениях эти нервные ошеломления, продолжавшиеся по нескольку часов. Бледная, как смерть, с холодным лицом и с закрытыми глазами, лежала она в этих случаях, изредка захлебываясь воздухом и без дыхания в промежутках.
Те, которые не могут, те
останутся доживать свой век, как образчики прекрасного
сна, которым дремало человечество. Они слишком жили фантазией и идеалами, чтоб войти в разумный американский возраст.
Тяжелый
сон снова смыкает глаза; часа через два просыпаешься гораздо свежее. Что-то они делают там? Кетчер и Огарев
остались ночевать. Досадно, что жженка так на голову действует, надобно признаться, она была очень вкусна. Вольно же пить жженку стаканом; я решительно отныне и до века буду пить небольшую чашку.
— Мне, однако ж, страшно
оставаться одной. Меня
сон так и клонит. Что, если мне приснится то же самое? я даже не уверена, точно ли то
сон был, — так это происходило живо.
Поездка эта
осталась у меня в памяти, точно картинка из волшебного
сна: большой барский дом, и невдалеке ряд крестьянских хаток, выглядывавших из-за косогора соломенными крышами и белыми мазаными стенами.
Но скоро и это всё исчезло, и
остались лишь потемки да жуткое чувство, точно после дурного, зловещего
сна.
Появление Груздева в сарайной разбудило первым исправника, который крепко обругал раннего гостя, перевернулся на другой бок, попытался было заснуть, но
сон был «переломлен», и ничего не
оставалось, как подняться и еще раз обругать долгоспинника.
Лихонин смутился. Таким странным ему показалось вмешательство этой молчаливой, как будто сонной девушки. Конечно, он не сообразил того, что в ней говорила инстинктивная, бессознательная жалость к человеку, который недоспал, или, может быть, профессиональное уважение к чужому
сну. Но удивление было только мгновенное. Ему стало почему-то обидно. Он поднял свесившуюся до полу руку лежащего, между пальцами которой так и
осталась потухшая папироса, и, крепко встряхнув ее, сказал серьезным, почти строгим голосом...
— Нет, нельзя! — настойчиво ответила Нелли, — потому что я вижу часто мамашу во
сне, и она говорит мне, чтоб я не ездила с ними и
осталась здесь; она говорит, что я очень много согрешила, что дедушку одного оставила, и все плачет, когда это говорит. Я хочу
остаться здесь и ходить за дедушкой, Ваня.
Вот приблизительно то, что пережил я, когда сегодня утром прочитал Государственную Газету. Был страшный
сон, и он кончился. А я, малодушный, я, неверующий, — я думал уже о своевольной смерти. Мне стыдно сейчас читать последние, написанные вчера, строки. Но все равно: пусть, пусть они
останутся, как память о том невероятном, что могло быть — и чего уже не будет… да, не будет!..
Михеича действительно увели, и
остались они втроем. Тут я всего, ваше высокоблагородие, наслушался, да и об архиерее-то, признаться, впервой узнал. Знал я, что они, с позволения сказать, развратники, ну, а этого и во
сне не чаял. И кто ж архиерей-то! Андрюшка Прорвин, здешний, ваше высокоблагородие, мещанин, по питейной части служил, и сколько даже раз я его за мошенничества стегал, а у них вот пастырь-с! Даже смеху достойно, как они очки-то втирают!
А потом? потом
сон, сладкий
сон наложил бы на все это свою всесильную руку; полногрудые нимфы пустились бы в обольстительнейший танец с генеральскими эполетами, звезды — с общим уважением; одни груды золота
остались бы по-прежнему неподвижны, иронически посматривая на всю эту суматоху.
То была первая, свежая любовь моя, то были первые сладкие тревоги моего сердца! Эти глубокие серые глаза, эта кудрявая головка долго смущали мои юношеские
сны. Все думалось."Как хорошо бы погладить ее, какое бы счастье прильнуть к этим глазкам, да так и
остаться там жить!"
Сказавши, что он хочет спать, Санин желал только отделаться от своих товарищей; но,
оставшись один, он взаправду почувствовал значительную усталость во всех членах: всю предшествовавшую ночь он почти не смыкал глаз и, бросившись на постель, немедленно заснул глубоким
сном.
Александров с трудом снимает левый сапог, но правый, полуснятый, так и
остается на ноге, когда усталый юнкер сразу погружается в глубокий
сон без сновидений, в это подобие неизбежной и все-таки радостной смерти.
Но вернее всего, что навсегда нынешний бал
останется для тебя, как прекрасный и э-неповторимый
сон.
«Вот — опять ушёл человек неизвестно куда, — медленно складывалась печальная и досадная мысль. — Он — ушёл, а я
остался, и снова будто во
сне видел его. Ничего невозможно понять!»
— По крайней мере, я вижу твою искренность, Фалалей, — сказал он, — искренность, которой не замечаю в других. Бог с тобою! Если ты нарочно дразнишь меня этим
сном, по навету других, то Бог воздаст и тебе и другим. Если же нет, то уважаю твою искренность, ибо даже в последнем из созданий, как ты, я привык различать образ и подобие Божие… Я прощаю тебя, Фалалей! Дети мои, обнимите меня, я
остаюсь!..
Я ослабел в борьбе с собой
Среди мучительных усилий…
И чувства наконец вкусили
Какой-то тягостный, обманчивый покой!..
Лишь иногда невольною заботой
Душа тревожится в холодном этом
сне,
И сердце ноет, будто ждет чего-то.
Не всё ли кончено — ужели на земле
Страданье новое вкусить
осталось мне!..
Вздор!.. дни пройдут — придет забвенье,
Под тягостью годов умрет воображенье;
И должен же покой когда-нибудь
Вновь поселиться в эту грудь!..
— Я также, боярин, вечно стану помнить, что без тебя спал бы и теперь еще непробудным
сном в чистом поле. И если б ты не ехал назад в Москву, то я ни за что бы тебя не покинул. А что, Юрий Дмитрич! неужли-то у тебя сердце лежит больше к полякам, чем к православным? Эй,
останься здесь, боярин!
У соседей кузнеца была слепая девочка Таня. Евсей подружился с нею, водил её гулять по селу, бережно помогал ей спускаться в овраг и тихим голосом рассказывал о чём-то, пугливо расширяя свои водянистые глаза. Эта дружба была замечена в селе и всем понравилась, но однажды мать слепой пришла к дяде Петру с жалобой, заявила, что Евсей напугал Таню своими разговорами, теперь девочка не может
оставаться одна, плачет, спать стала плохо, во
сне мечется, вскакивает и кричит.
Текут беседы в тишине;
Луна плывет в ночном тумане;
И вдруг пред ними на коне
Черкес. Он быстро на аркане
Младого пленника влачил.
«Вот русский!» — хищник возопил.
Аул на крик его сбежался
Ожесточенною толпой;
Но пленник хладный и немой,
С обезображенной главой,
Как труп, недвижим
оставался.
Лица врагов не видит он,
Угроз и криков он не слышит;
Над ним летает смертный
сонИ холодом тлетворным дышит.
Во
сне я припомнил, что программа этого дня
осталась невыполненною и что нам следовало еще ехать с иностранными гостями в воронийские бани.
Другим бурлакам
оставалось только удивляться и облизываться, когда Исачка принялся жарить свою добычу. На его счастье, Осип Иваныч спал мертвым
сном в казенке.
Так иногда мы слушаем во
сне чудные стихи, от которых душа пламенеет восторгом, но стоит проснуться, и в памяти
остаются только обрывки, без склада и смысла…
Бегушев,
оставшись один, прикорнул тоже на диване к подушке головой и заснул крепчайшим
сном. Его очень успокоили и обрадовали слова Домны Осиповны, что Олухов уезжает надолго в Сибирь. Странное дело: Бегушев, не сознаваясь даже самому себе, ревновал Домну Осиповну к мужу, хотя не имел к тому никаких данных!
Старательно и добросовестно вслушиваясь, весьма плохо слышал он голоса окружающего мира и с радостью понимал только одно: конец приближается, смерть идет большими и звонкими шагами, весь золотистый лес осени звенит ее призывными голосами. Радовался же Сашка Жегулев потому, что имел свой план, некую блаженную мечту, скудную, как сама безнадежность, радостную, как
сон: в тот день, когда не
останется сомнений в близости смерти и у самого уха прозвучит ее зов — пойти в город и проститься со своими.
Мы с девочкой Кларой двое
оставались сторонними зрителями этой сцены, и на нас никто не обращал ровно никакого внимания. Маню обнимали, целовали, ощупывали ее платьице, волосы, трогали ее за ручки, за шейку, ласково трепали по щечкам и вообще как бы старались удостовериться, не
сон ли все это? не привидение ли? действительно ли это она, живая Маня, с своей маленькой и слабою плотью?
Тут наступил
сон. Не то чтобы было очень страшно, а призрачно, беспамятно и как-то чуждо: сам грезящий
оставался в стороне, а только призрак его бестелесно двигался, говорил беззвучно, страдал без страдания. Во
сне выходили из вагона, разбивались на пары, нюхали особенно свежий, лесной, весенний воздух. Во
сне тупо и бессильно сопротивлялся Янсон, и молча выволакивали его из вагона.
Тяжелый
сон!
Ужасные во мне воспоминанья
Остались от него.
Разбросав по подушке пепельные свои волосы, подложив ладонь под раскрасневшуюся щечку, Верочка спала; но
сон ее не был покоен. Грудь подымалась неровно под тонкой рубашкой, полураскрытые губки судорожно шевелились, а на щеке, лоснившейся от недавних слез, одна слезинка еще
оставалась и тихо скользила в углу рта.
Из всей знати
остались внизу только два-три человека, которые не пили послеобеденного кофе и предпочитали послеобеденный
сон.
Сам Плодомасов, уложив боярышню, не
оставался в ее комнате ни минуты. Выйдя из этой комнаты, он также не предался и оргиям, обыкновенно сопровождавшим его возвращение домой. Он одиноко сидел в своей опочивальне и нетерпеливо ждал пошептуху, за которою посланы были быстрые гонцы в далекое село. Эта чародейка должна была силою своих чар прекратить долгий, смерти подобный
сон привезенной боярышни.
Или желать
Кончины, Дона Анна, знак безумства?
Когда б я был безумец, я б хотел
В живых
остаться, я б имел надежду
Любовью нежной тронуть ваше сердце;
Когда б я был безумец, я бы ночи
Стал провождать у вашего балкона,
Тревожа серенадами ваш
сон,
Не стал бы я скрываться, я напротив
Старался быть везде б замечен вами;
Когда б я был безумец, я б не стал
Страдать в безмолвии…
А вот ночью, когда всякий
остаётся ничем не скрыт, жутко безо
сна лежать!
— Не может быть! — прошептал Вельчанинов в недоумении. Она вдруг бросилась целовать ему руки; она плакала, едва переводя дыхание от рыданий, просила и умоляла его, но он ничего не мог понять из ее истерического лепета. И навсегда потом
остался ему памятен, мерещился наяву и снился во
сне этот измученный взгляд замученного ребенка, в безумном страхе и с последней надеждой смотревший на него.
Мне
оставалось только воспользоваться хорошим советом, потому что
сон действительно начинал сильно одолевать.
Тиха
Была его и благостна кончина.
Он никому не позабыл сказать
Прощальное, приветливое слово;
Когда ж своей царицы скорбь увидел,
«Аринушка, — сказал он, — ты не плачь,
Меня Господь простит, что государить
Я не умел!» И, руку взяв ее,
Держал в своей и, кротко улыбаясь,
Так погрузился словно в тихий
сон —
И отошел. И на его лице
Улыбка та последняя
осталась.
— Господи! — проговорил Охоботов, садясь на свое обычное место на диван и грустно склоняя голову. — Вчера еще только я читал с Машей его «Онегина»… точно он напророчил себе смерть в своем Ленском… Где теперь «и жажда знанья и труда… и вы, заветные мечтанья, вы, призрак жизни неземной, вы,
сны поэзии святой» — все кончено! Кусок мяса и глины
остался только, и больше ничего!
Лев Степанович, запивши кислыми щами или ромашкой
сон, отправлялся побродить по полям и работам и часов в шесть являлся в чайную комнату, где у стены уже сидел на больших креслах слепой майор и вязал чулок — единственное умственное занятие, которое
осталось у него.
Когда я получил, наконец, мои деньги и моя театральная кабала
осталась позади, как
сон, и вся эта сволочь лакала мое шампанское и льстила мне, как я тосковал о тебе, мой дорогой, смешной, трогательный Сергей!
Бывало, этой думой удручен,
Я прежде много плакал и слезами
Я жег бумагу. Детский глупый
сонПрошел давно, как туча над степями;
Но пылкий дух мой не был освежен,
В нем родилися бури, как в пустыне,
Но скоро улеглись они, и ныне
Осталось сердцу, вместо слез, бурь тех,
Один лишь отзыв — звучный, горький смех…
Там, где весной белел поток игривый,
Лежат кремни — и блещут, но не живы!